)Первые шаги в зимней рыбалке мы с батей предприняли зимой 1989 года. В наличии у нас имелся тот самый, сделанный дедом фанерный (переделанный почтовый) ящик с самодельными же удочками и небольшим запасом мормышек, кивков и лески. Критически осмотрев запасы и обнаружив, что лески рвутся даже в моих ручонках безо всяких усилий, пришлось немного подготовиться. Пополнив эти запасы леской 0.15 (желтой, из самой ГДР, и прозрачной Клинской), мы с батей озадачились поиском наживки. Трижды посетив зоо-магазинчик на улице Котовского, в котором, по слухам, иногда появлялся в продаже мотыль, мы так и не дождались мотыля, но продавец предложил прикупить такие чудные наживки, как червь-трубочник и сушеный гаммарус. Первый оказался просто «мечтой» рыбака, ввиду могучего своего телосложения. Длинной до 4 х см, в толщину сам червячок не превышает полмиллиметра и на крючок не насаживался абсолютно. Доверчивый батя, купивший это чудо по совету продавца, конечно, смекнул это почти сразу и подстраховался, выкопав где-то на теплотрассе трех земляных червяков.
Сушеного гаммаруса с большим удовольствием слупили поселившийся у нас позже, когда мне подарили аквариум, красные, нагловатого вида меченосцы, а часть пакета с кормом вообще сожрала моль, выбравшая эту экзотическую пищу по неведомым нам соображениям. Когда по квартире залетали серые стайки этих, с позволения сказать, бабочек, мы дружно начали перерывать шкафы в поисках пострадавшей от нее одежды, но в итоге «гнездо» зловредных насекомых обнаружилось все в том же рыболовном ящике, в полиэтиленовом пакете (тоже, кстати, пожеванном личинками моли). А вот трубочник был утоплен в Томи на первой нашей рыбалке. Место ловли, не мудря, мы вычислили, прогуливаясь по Лагерному саду. Чуть выше моста, на противоположном берегу, постоянно жались к берегу темные точки -сгорбленные над лунками рыбаки – или стояли самодельные полиэтиленовые палатки – кульки. Теперь, в наши дни, пингвинья стая сместилась ниже по течению, а тогда почему-то сидели там.
Выбрав день потеплей, мы собрались и пошли. Сомненья в успехе операции закрались уже по прибытии на место ловли, где кроме нас, обосновалась лишь пара-тройка рыбаков. Бура у нас не было и мы заняли свободную лунку. Я пытался надеть трубочника на крючок и не преуспел в этом. В итоге, кое-как намотав его на крючок мормышки, опустил ее под лед и стал ждать. Рыба клевать не спешила. Батя попробовал червя, но тоже от нуля, как теперь мы говорим, уйти ему не удалось. Я к тому времени разуверился в успехе окончательно и замерз к тому же. Пришлось нам уйти с пустыми руками.
Вторую вылазку мы предприняли ближе к весне, уже в 1990м году. Подготовились более основательно – добыли уже пяток червей, с десяток чернобыльников, найденных в стебельках торчащих по берегу Басандайки высохших растений. А главное, поменяли место. Добравшись на «пятерке» - в то время в Аникино ходил такой автобус – до устья Басандайки, мы «упали на хвост» тепло одетым мужикам, вооруженных ледобурами, поскольку, вне всяких сомнений, они тоже направлялись в рыболовную Мекку. Сперва по асфальтовой дорожке, слегка приметенной снежком, потом по круто спускающейся к Басандайке набитой тропе, где я не единожды навернулся с валенок и часть пути пролетел кувырком. Добравшись по тропинке до устья речки, мы перешли Томь к острову, где уже сидела большая толпа рыболовов. Рядом с некоторыми лежали внушительные кучки замерзших ершей и ельцов, рядом с одним мужиком в большом желтом овчинном тулупе - прямо как в фильмах про Великую отечественную войну - я приметил и крупного окуня, лениво шевелящего прихваченным уже морозцем хвостом. Свободных лунок здесь было много, и спросив разрешения, мы обосновались на двух рядом пробуренных и ранее хорошо обжитых (судя по вмерзшим растоптанным окуркам «Примы» и желто-коричневым потекам чая). У нас тоже термос с собой –китайский красный стеклянный (долго он на рыбалки не проходил, хряпнули мы его с папой) с туго забитой пробкой из коры, удивительно пахнущей толи шиповником, то ли еще какими травками, этот сладковатый запах я до сих пор помню... Отпив обжигающего чайку, я приступаю к ловле. Папа уже размотал и забросил мне удочку, я цепко ее держу и пытаюсь ловить. Рыба клевать не спешит ни на червя, ни на чернобыльника. Тогда мне приходит в голову идея. Выдернув из шарфа красную нить, по толщине примерно в мотыля, приматываю ее крючку и опускаю под лед. Пытаясь играть мормышкой, поддергиваю удильник вверх. Не помню, сколько времени прошло минута? 10 минут? Полчаса? – не важно, но оно свершилось и кто-то снизу дернул, загнув кивок. Выбрав леску, я обнаружил желтопузого ерша, жадно заглотившего добычу. Таким же способом удается поймать еще несколько штук, общим счетом четыре… Это бы определенно, большой успех, после которого я раз и навсегда пропал, и помимо летней рыбалки, также полюбил и зимнюю, хотя, конечно, выбирался на нее гораздо реже. Далеко не всегда меня отпускали с отцом на лед, но я не расстраивался, так как лыжи, санки и другие зимние забавы тогда были всеж-таки интересней, чем сиденье на льду.
